Жадность и агрессивность: иллюзия естественного состояния человека в капиталистическом обществе

В условиях скученности, дефицита (истинного или искусственного), социальной разрозненности, человек проявляет больше инструментальной агрессии (той, что направлена на достижение целей и, по утверждению Фромма, является подвидом защитной агрессии). По Фромму, инструментальная агрессия крайне зависит от экономико-культурного состояния данного общества.

Например, человек, проявляющий жадность, может рассматриваться, как проявляющий защитную (инструментальную) агрессию в капиталистическом обществе, где размываются границы между понятиями “нужда” и “желание”. То есть, нормализация получения сверхприбыли приводит к социокультурным изменениям в рассмотрении что есть витальные интересы. Человек, стремящийся к наживе не смотря ни на что, рассматривается, как тот, кто проявляет естественное стремление к выживанию.

“Как показали в своих работах Макс Вебер, фон Брентано, Зомбарт и многие другие, главным мотивом у людей эпохи Средневековья (как у крестьян, так и у ремесленников) было желание сохранить свой образ жизни… Еще в XVIII в., нас поражает наличие законов, которые запрещают торговцу отбивать клиентов у конкурирующего хозяина (например, украшать свой магазин, давать более яркую рекламу своему товару или сбивать цену). Только бурное развитие капитализма привело к тому, что жажда наживы стала мотивом жизни все большего числа людей” (Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности, пер. с нем. Э. Телятниковой. Москва: Издательство АСТ, 2020. С. 318).

Соответственно, наше представление о жадности и агрессивности как об естественном состоянии человека не имеет должных антропологических и исторических доказательств. Фромм рассматривает некоторые первобытные культуры (зуни, горные арапеши, батонги, аранды, семанги, тоды, эскимосы Севера и мбуту), которым было свойственно невероятное миролюбие и, в которых, деструктивная агрессия и жадность проявлялись крайне редко и универсально порицались.

“В системе группы А (миролюбивых культур - прим. автора) встречаются и охотники (например, мбуту), и земледельцы, и скотоводы (как зуни). Среди них могут быть общества, сравнительно хорошо обеспеченные продуктами питания, а бывает и довольно-таки бедные. Это вовсе не означает, что характерологические различия не зависят от социально-экономических особенностей соответствующих обществ или, наоборот, целиком обусловлены этими особенностями. Это лишь указывает на то, что простые, очевидные экономические факторы (богатство или бедность, охота или земледелие и т.д.) не являются достаточным основанием для объяснения путей формирования характера общества. Чтобы понять связь между экономикой и социальным характером, необходимо исследовать социально-экономическую систему каждого общества” (Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности, пер. с нем. Э. Телятниковой. Москва: Издательство АСТ, 2020. С. 258-259).

Здесь Фромм уточняет, что рассмотрение экономических факторов должно происходить в историческом контексте каждого сообщества. Например, в современном обществе, при наличии огромного количества буржуазной и неолиберальной пропаганды, мы не можем отрицать наличия в коллективном бессознательном стереотипов касательно “естественности” жадности и агрессии и, в целом, злобности людей.

В капиталистическом мире, нам внушается, что потакать проявлениям жадности и агрессивности - это нормально. Однако подавляющее большинство исследований животных и людей (в том числе и антропологические) не находят подтверждения для тезисов инстинктивистов о том, что биологическим видам свойственна агрессия и чрезмерная жадность и указывают, что агрессивность большинства видов проявляется по причинам, которые можно проанализировать, соответственно, понять и, при необходимости, изменить.

Недостаток не только лишь средств к удовлетворению базовых нужд, но и более абстрактное стремление к свободе и самореализации наблюдается в агрессивных шаблонах как животных, так и людей. При благоприятных условиях, большинство видов, включая человека, не будут проявлять деструктивную агрессию.